Кроме лжепредставительства при совершении сделок, имеет место и явление, которое условно можно назвать "процессуальным лжепредставительством".

            Представитель в судебном процессе играет важную роль в защите интересов представляемого лица, что влияет и на качество отправления правосудия в целом.

 

            Как известно, в стандартных "судебных" нотариально удостоверенных доверенностях могут прописываться максимальные полномочия для судебного представителя. Поэтому в судебных процессах возможна и такая форма лжепредставительства, когда представитель формально имеет полномочия на совершение того или иного процессуального действия, но не согласовывает с доверителем выполнение такого действия, и в итоге действует самостоятельно, без ведома или вообще вопреки воле доверителя.

 

            В связи с распространенностью лжепредставительства имеется достаточно обширная, но местами противоречивая судебная практика, из которой автор настоящей статьи попытается сделать некоторые выводы о применении правовых норм в данной области. 

 

            Представительство в судебном процессе регулируется процессуальными кодексами, а в отношении адвокатов в этой части также действуют Федеральный закон от 31.05.2002 N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", Кодекс профессиональной этики адвоката, а также разъяснения и решения Адвокатских палат.

 

            К. Чоракаев указывает, что юристы столкнулись с некоторыми недостатками института судебного представительства. Так, в  соответствии с п. 1 ст. 126 АПК РФ при подаче иска в арбитражный суд истец прилагает к исковому заявлению уведомление о вручении или иные документы, подтверждающие направление другим лицам, участвующим в деле, копий искового заявления и приложенных к нему документов, которые у других лиц, участвующих в деле, отсутствуют. Далее, в случае неполучения ответчиком направленных ему документов, истец может не только явиться в процесс, но и представлять интересы ответчика. Проверка подлинности подписи доверителя и печати организации не входит в компетенцию суда. "Лжедмитрий показывает доверенность и прячет ее, чтобы больше уже никогда никому не показать"[1]. Также представление в арбитражный суд протокола о назначении лица директором организации, само по себе вовсе не означает, что на данный момент именно это лицо руководит организацией[2].

 

            Очевидно, что описанная ситуация является наиболее радикальной формой процессуального лжепредставительства, поэтому судебные акты, принятые в такой ситуации должны быть пересмотрены. Однако, могут иметь место более сложные случаи процессуального лжепредставительства, зачастую недоказуемые.

 

            В практике автора имел место случай, когда обратившееся за юридической помощью лицо неверно понимало значение доверенности, выданной предыдущему представителю, который без согласования с доверителем-ответчиком злонамеренно признал исковые требования.

 

            Также имеют место случаи, когда лицо, являющееся одной из сторон процесса заявляет о том, что вопреки его воле действовал лжепредставитель. Так, по делу N 33а-1155/2017 административный истец настаивал на том, что "в деле участвуют "самозванцы" - представители с его стороны, хотя он никому право участие в деле не доверял, госпошлину не платил, с заявлением о продлении процессуальных сроков не обращался"[3].

 

            В связи с этим очевидно, что в судах имеет место презумпция отсутствия лжепредставителей. Лицо, заявляющее о том, что имело место лжепредставительство, должно это доказать. Также предположу, что подобные заявления при отсутствии доказательств могут рассматриваться судьями как недобросовестное поведение стороны, направленное на затягивание процесса, уклонение от исполнения обязательств и т.д.

 

            В Апелляционном определении СК по гражданским делам Верховного Суда Республики Марий Эл от 28 августа 2014 г. по делу N 33-1480 суд указывает следующее: "Вопреки доводам жалобы, адвокат Стекольщикова А.А., признавая иск ООО "ХКФ Банк" от имени Фирсовой Т.В., действовала в пределах представленных ей полномочий. Так, право Стекольщиковой А.А. на признание иска с правом на подписание заявлений оговорено в доверенности N " ... ", выданной 9 августа 2013 года и подписанной лично Фирсовой Т.В., которая удостоверена нотариусом " ... " и скреплена печатаю нотариуса, что согласуется со ст. 54 ГПК РФ. Доверенность выдана на один год. Следовательно, на момент подачи заявления от имени Фирсовой Т.В. о признании иска 21 мая 2014 года представитель Стекольщикова А.А. обладала соответствующим правом. Доказательств о том, что данная доверенность в установленном законом порядке отозвана, отменена либо признана недействительной, Фирсовой Т.В. судебной коллегии не представлено"[4].

 

            Аналогичные выводы сделаны Архангельским областным судом в апелляционном определении от 15 августа 2013 г. по делу N 33-4451/2013. Ответчик указывал, что его представитель М.П.Л. подписал мировое соглашение, не согласовав условия мирового соглашения надлежащим образом с ответчиком, в связи с чем мировое соглашение не отражает действительную волю ответчика. Отказывая в удовлетворении жалобы, суд указал, что "М.П.Л., представляя интересы ответчика при заключении мирового соглашения, действовал в пределах полномочий на основании надлежаще оформленной доверенности от 2013 года с правом заключения мирового соглашения"[5].

 

            Аналогичным образом в Апелляционном определении Омского областного суда от 26 августа 2015 г. по делу N 33-6060/15 был отклонен довод апелляционной жалобы ответчика о том, что его представитель признав исковые требования, действовал против его интересов[6]. Судебная коллегия указала, что доказательств, подтверждающих действие ответчика против интересов своего доверителя, вопреки его воли, со стороны ответчика не представлено.

 

            Однако, противоположный подход продемонстрирован в Определении Московского городского суда от 22 июля 2015 г. N 4г-5469/15 (кассационная инстанция). В этом определении суд указывает следующее:   "Принимая отказ представителя истца от частной жалобы, суд также исходил из наличия доверенности на имя представителя, и полагал, что такой отказ от иска не противоречит закону, является безусловным, не нарушает права и охраняемые законом интересы других лиц.

 

            Между тем, в кассационной жалобе Киселев С.Г. указывает на то, что действия Назаряна К.Г., заявившего отказ от частной жалобы, не были согласованы с ним как с доверителем, данный отказ не носил безусловный характер, не выражал истинную волю истца, кроме того отказ от частной жалобы привел к невозможности восстановления нарушенного права истца. Таким образом, определение судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 26.01.2015 г. не может быть признано законным и оно подлежит отмене, а гражданское дело направлению на новое апелляционное рассмотрение.

 

            С учетом изложенного отказ от апелляционной жалобы мог быть принят судом апелляционной инстанции только в случае установления того, что такой отказ является волеизъявлением самого Киселева С.Г."[7].

 

            Из Определения Московского городского суда от 22 июля 2015 г. N 4г-5469/15 не видно, представил ли истец какие-либо доказательства того, что его представитель действовал недобросовестно. Полагаю, что кассационная инстанция Московского городского суда в данном деле руководствовалась самим фактом подачи Киселевым С.Г. мотивированной кассационной жалобы и тем, что он является истцом, а не ответчиком по делу. Таким образом, признание представителя добросовестным или недобросовестным во многом зависит от судейского усмотрения.

 

            Отдельным вопросом является представление интересов в судах адвокатами и то, как это регулируется с точки зрения закона и профессиональной этики.

            Технически, адвокат может представлять интересы доверителя в суде не имея доверенности. Так, в соответствии с п. 5 ст. 53 ГПК РФ, право адвоката на выступление в суде в качестве представителя удостоверяется ордером, выданным соответствующим адвокатским образованием. При этом АПК РФ такой возможности адвокатам не предоставляет[8]. В соответствии с п. 3 ст. 61 АПК РФ, полномочия адвоката на ведение дела в арбитражном суде удостоверяются в соответствии с федеральным законом. Очевидно, имеются ввиду общие положения главы 10 ГК РФ о доверенности. В КАС РФ введен двойной режим - по одним делам полномочия адвоката-представителя удостоверяются ордером, а по другим - доверенностью. Так, в соответствии с ч. 4 ст. 57 КАС РФ,  "полномочия адвоката в качестве представителя в суде удостоверяются ордером, выданным соответствующим адвокатским образованием, а в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, также доверенностью"[9].

 

            Полагаю, что процессуальное представительство адвокатов - это тот случай, когда закон ставит наступление соответствующих последствий в зависимость от того, имелись ли между представителем и представляемым те или иные внутренние отношения. Так, в статье 25 Федерального закона от 31.05.2002 N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" сказано, что адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем. Соглашение представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу. При этом назначенное лицо должно явно выразить свое согласие на представление адвокатом его интересов.

 

            Как указывает Лисицин Р.Д., адвокат является независимым профессиональным советником по правовым вопросам. Он не замещает своего доверителя, за исключением представительства в гражданском судопроизводстве, а действует наряду с ним, оказывая квалифицированную юридическую помощь. Профессиональная этика запрещает адвокату занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле. Но позиция - это принципиальное общее отношение адвоката к правовой ситуации, по поводу которой к нему обратился доверитель[10].

 

            Представляется, что в случае действий адвоката вопреки воле доверителя можно инициировать дисциплинарное производство, и если Совет адвокатской Палаты в своем решении признает ненадлежащим исполнение адвокатом своих обязательств перед доверителем, то такое решение можно будет использовать в качестве вновь открывшегося или нового обстоятельства для пересмотра судебного решения и принятия нового решения. Также решение Палаты может быть использовано для взыскания убытков с недобросовестного поверенного, действовавшего вопреки воле доверителя.

 

            Так, "Совет Адвокатской палаты Ульяновской области отмечает особую тяжесть дисциплинарного проступка, совершенного адвокатом Б. при представительстве в суде своего доверителя О., а именно: действие вопреки воле доверителя с занятием по гражданскому делу позиции, противоречащей позиции доверителя, исходя при этом из соображений собственной выгоды - получения за заключение мирового соглашения 150 000 руб. При этом, если в суде первой инстанции адвокат Б. действовала вопреки воле и законным интересам О. вследствие своей грубой неосторожности, то возражения на частную жалобу своего доверителя адвокат Б. подала вполне осознанно, т.е. совершила дисциплинарный проступок с прямым умыслом, поступив в отношении своего доверителя нечестно и недобросовестно и не исполнив должным образом своих профессиональных обязанностей перед ним[11]".

 

            Бычков А. указывает, что если адвокат не оспорит такое решение Адвокатской палаты, и оно вступит в силу, то суд принимает его в состав доказательственной базы в процессе против адвоката (Определение Рязанского областного суда от 01.09.2010 N 33-1559)[12].

 

            Изучив судебную практику по проблемам лжепредставительства можно сделать следующие выводы:

 

            1) В  случае использования поддельных доверенностей, практика в целом однозначна и бесспорна - сделка, совершенная по поддельной доверенности и при отсутствии последующего одобрения должна быть признана недействительной.

 

            2) В спорах, где документ о сделке был подписан лжепредставителем, но представляемый в последующем одобряет сделку, совершенную неуполномоченным лицом, как правило исключена возможность оспаривания сделки по формальным основаниям (после внесения изменений в законодательство - абз. 4 п. 2 и п. 5 ст. 166, п. 2 ст. 431.1, п. 3 ст. 432 Гражданского кодекса Российской Федерации).

 

            В практике, имевшей место ранее, до внесения изменений в законодательство и до принятия Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 г. N 25, сделки систематически оспаривались по формальным основаниям.

 

            3)  Передача лицу печати организации при отсутствии у него доверенности может рассматриваться как наделение этого лица полномочиями по заключению сделок от имени этой организации. В случае утери печати, ее противоправного использования или попадания в свободный доступ, данные факты должны быть незамедлительно задокументированы. Организация несет бремя доказывания в суде факта потери или хищения печати.

 

            4) В судебной практике по установлению последующего одобрения сделки представляемым, имеет важное значение доказывание того, что имел место обычный, устоявшийся порядок взаимодействия между контрагентами, например, порядок передачи или оформления документов.

 

            5) Бремя доказывания факта выдачи доверенности под влиянием угроз, шантажа, побоев и т.д. как правило ложится на лицо, выдавшее такую доверенность.

 

            6) В случае отступления поверенного от указаний доверителя последний вправе требовать взыскания с поверенного причиненных убытков.

 

            7) В судебных процессах имеет место презумпция отсутствия лжепредставителей. Лицо, заявляющее о том, что имело место лжепредставительство, должно это доказать.

 

            8) В ходе изучения судебных решений выявлено два различных подхода судов к лжепредставительству - в одних случаях судьи формально заявляют о том, что если выдана доверенность с соответствующими полномочиями (на совершение сделки, на признание иска, на подписание мирового соглашения и т.д.), то это означает, что воля доверителя нашла свое выражение в тексте доверенности и все сделки и процессуальные действия в суде, совершенные по такой доверенности являются действительными (при отсутствии иных оснований для недействительности).

 

            В других случаях суды говорят, что сам по себе общий текст доверенности не отражает действительной воли доверителя на совершение того или иного действия - т.е. в некоторых случаях по мнению судов должна была быть некая дополнительная форма выражения воли доверителя. Например, суд должен убедиться в том, что воля на совершение действия действительно исходит от определенного лица.

 

            Полагаю, что последний случай относится прежде всего к судебному представительству и к таким процессуальным действиям, как отказ от иска, отзыв жалобы, подписание мирового соглашения и т.п.

 

            9)  Процессуальное представительство адвокатов в связи со спецификой такого вида представительства (например, возможность представлять интересы по ордеру, без доверенности) - это предположительно тот случай, когда закон ставит наступление соответствующих последствий в зависимость от того, имелись ли между представителем и представляемым те или иные внутренние отношения (было ли заключено соглашение об оказании юридической помощи, какой объем у заключенного соглашения, была ли письменно согласована правовая позиция по делу и т.д.).

 

             Адвокат Иван Хоменко, магистрант Манчестерского университета (The University of Manchester), Великобритания. 

 

 

[1]   Лжедмитрий в арбитражном процессе (К. Чоракаев, "эж-ЮРИСТ", N 36, сентябрь 2004 г.)  //  Система Гарант, дата обращения: 15.05.2018 г.

[2]    Там же

[3]   Апелляционное определение СК по административным делам Московского окружного военного суда г. Москвы от 03 августа 2017 г. по делу N 33а-1155/2017  //  Система Гарант, дата обращения: 04.05.2018 г.

[4]   Апелляционное определение СК по гражданским делам Верховного Суда Республики Марий Эл от 28 августа 2014 г. по делу N 33-1480  //  Система Гарант, дата обращения: 12.05.2018 г.

[5]  Апелляционное определение Архангельского областного суда от 15 августа 2013 г. по делу N 33-4451/2013  //  СПС КонсультантПлюс, дата обращения: 25.05.2018 г.

[6]    Апелляционное определение Омского областного суда от 26 августа 2015 г. по делу N 33-6060/15  //  СПС КонсультантПлюс, дата обращения: 25.05.2018 г.

[7]   Определении Московского городского суда от 22 июля 2015 г. N 4г-5469/15  //  Система Гарант, дата обращения: 20.05.2018 г.

[8]   Статья "Вы с ордером? Тогда вам за дверь!". Новая адвокатская газета 5/2012 (118) //   http://old.advgazeta.ru/arch/118/802 , дата обращения: 18.05.2018 г.

[9]   "Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации" от 08.03.2015 N 21-ФЗ (в ред. от 28.12.2017)  //  СПС КонсультантПлюс, дата обращения: 15.04.2018 г.

[10]   Лисицин Р.Д. Удостоверение полномочий адвоката на адвокатский запрос // Адвокат. 2012. N 5. С. 43 - 49.

[11]    Дисциплинарная практика Адвокатской палаты Ульяновской области. М., 2009. С. 169.

[12]    Бычков А. Защита от недобросовестной защиты // ЭЖ-Юрист. 2013. N 24. С. 11.